Один добрый человек предложил представить вашему вниманию эту коротенькую почеркушку, которую я не удержалась и настрочила прошлой ночью. Надеюсь, смерть от тапкозакидательства мне не грозит.Название: "Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка"
Жанр: романтика
Персы: Савако/Шота
Рейтинг: G
Размер: mini, драббл
Дисклеймер: хочу в соавторы!
От автора: название - начало стихотворения Н.С. Гумилева; сцена из эпизода 56 (манга) про посещение аквариума.
Тыц!Влажными от волнения пальцами она настраивает камеру, боясь упустить момент. Руки нервно подрагивают, словно она задумала что-то предосудительное.
«Его фото… С ним одним… - проносится у нее в голове. - Его улыбка… только для меня».
-Посмотри сюда! – слова вырываются раньше, чем она успевает придать им нужную интонацию, раньше, чем она вообще понимает, что уже произнесла их. Боясь быть неуслышанной, она говорит их слишком громко, и потому они звучат на грани между мольбой и требованием.
-Я смотрю… Ах да, точно, - на его лице – смущенное удивление, отчего руки начинают дрожать еще сильнее, и она поспешно поднимает камеру к лицу, стараясь скрыть предательский румянец, заливающий щеки.
И в этот момент его лицо озаряет такая знакомая лучезарная улыбка, он вкидывает руку в жесте «V». Сердце ее камнем летит куда-то вниз, пальцы судорожно сжимаются, камера щелкает… Всё. Теперь это мгновение останется с ней навсегда: его победно поднятая рука, его сияющие глаза, его дружеская улыбка…
Савако медленно опускает камеру, продолжая глядеть на Казехаю. Он счастливо улыбается в ответ и тоже тянется за фотоаппаратом. Но для нее что-то изменилось. Раньше она не воспринимала его улыбку отдельно от него самого. Он улыбался ей, и, казалось, мир вокруг озарялся солнечным светом. Но теперь взгляд ее сосредоточен не столько на этой улыбке, сколько на его губах. И сердце стучит в груди медленно и ужасно сильно, ей кажется, что ее слегка пошатывает от этих ударов.
Поймав ее застывший взгляд, Казехая начинает заметно нервничать. Улыбка сбегает с губ, он в волнении проводит по ним кончиком языка и ловит в ее лучистых теплых глазах непривычный огонек. Лицо его до самых кончиков ушей мгновенно покрывается пурпурным румянцем.
-Куронума!..
-А?.. – она вздрагивает от звука его голоса, сбрасывая оцепенение. Тело кажется онемевшим и непослушным.
-Пожалуйста… - он прячет глаза, будто боясь встретиться с ней взглядом, и девушка, наконец, понимает, что произошло.
«Я смотрела на его губы?! – в панике думает она. – Я снова смутила его!.. Я веду себя ужасно… Какой стыд!» Но чувство, которое она испытала, было вовсе не ужасным. Оно было сладким, теплым, пьянящим, как глоток рождественского амазаке на морозе. И желание прикоснуться к его лицу, к его губам было таким осязаемым, что ей казалось, на мгновение она и правда дотронулась до него, дотянулась какой-то частичкой своей души, которая теперь лелеяла и нежила это мимолетное ощущение прикосновения.
Испуг и смущение на ее лице постепенно уступают место какому-то новому выражению, с которым Шота еще не знаком. Уголки ее губ вздрагивают и чуть приподнимаются, а длинные ресницы, покачиваясь, гасят горящий взгляд, делая ее глаза бесконечными, как синева морской воды, в которой медленно проплывают киты у нее за спиной. Эта невероятная перемена вызывает в нем такое острое чувство нежности, что спину пронзают мурашки. И в тот миг, когда она уже не смотрит на него, губы его едва слышно прикасаются к ее имени, затаенно лаская его:
-Са-ва-ко…